Если мы говорим о КГХ как о выражении географической информации о месте – мы неизбежно касаемся темы коммуникации. «Семиология рассматривает все явления культуры как знаковые системы, предполагая, что они таковыми и являются, будучи, таким образом, также феноменами коммуникации» [Эко, 1998, с. 33]. В географии тема коммуникации актуализируется тогда, когда мы говорим о прикладных географических исследованиях, когда мы имеем дело с применением географии для решения прикладных задач.

Стандартная схема акта коммуникации предполагает наличие кода, посредством которого сообщение передается от отправителя к адресату. Что в случае рассмотрения географической информации будет служить кодом, а что сообщением? На оба вопроса в отдельности можно было бы легко ответить – КГХ. Охватывая взглядом весь процесс, остановимся на мнении, что сообщение, заложенное все же в самой КГХ, доходит до потребителя кодифицированным. Тогда, говоря о потреблении КГХ на семиологическом языке, на языке коммуникации – мы утверждаем, что исследуем коды.

«Дадим определение кода как системы, устанавливающей 1) репертуар противопоставленных друг другу символов, 2) правила их сочетания, 3) окказионально взаимооднозначное соответствие каждого символа какому-то одному означаемому. При этом возможно выполнение лишь одного или двух из указанных условий» [Эко, 1998, с. 45]. Система символов, передающая информацию о месте, превращается в векторную картину пространства, в которой один «полюс» непременно присутствует, служа доминантой. Противопоставления же – не наблюдается. Это означает, что оно либо отсутствует, либо подразумевается. Отметим, что для настоящей КГХ это различие не суть важно. Система элементов, стремящихся к доминанте, есть не что иное как второе условие. Наконец, говоря о восприятии места через восприятие КГХ – мы подходим к третьему условию, и здесь-то и начинают играть роль двойственности в идентификации сообщения и кода в географии.

Сообщение КГХ есть уже изначально кодифицированная в акте коммуникации информация. Это связано с положением КГХ в акте коммуникации между местом и потребителями места. В качестве последних в данном случае выступают географы, исследователи пространства. Кодификация информации вносит и объясняет элемент субъективности в методологии КГХ. У нас как в любой коммуникативной системе есть информация источника – это место, реальное пространство. «Эта информация корректируется кодом <...>. В статистическую неупорядоченность источника вносится упорядочивающее начало кода. Но, кроме того, у нас есть также информация кода. <...> Код вносит в физическую систему некий порядок, сокращая ее информационный потенциал» [Эко, 1998, с. 46]. Это суть обоснование субъективности и индивидуальности КГХ и объяснение двойственности сущности КГХ. КГХ есть конечный продукт описания места и одновременно источник географической информации для потребителя.

Заметим, как переплетается сущность различных географических понятий при их семиологическом трактовании. На наш взгляд, этой неоднозначности не стоит опасаться. Мы здесь пользуемся некими общими закономерностями трансляции информации, которые можно приложить к пространству и КГХ по-разному. В каждом конкретном случае, для рассмотрения каждой конкретной проблемы коммуникации в географии – мы устанавливаем заново свои соотношения в системе сообщений, знаков, кодов, означающих, означаемых – и оперируем ими. Задача обоснования общей теории географической информации нами не ставится – хотя и признается крайне полезной и востребованной.