На современном этапе развития географии мы наблюдаем массированное «сращивание» ее с целым рядом гуманитарно-научных представлений. «Подобно путешественнику, стремящемуся посетить все уголки мира, география в своем развитии совершает экспансию в новые предметные области – математику, экономику, социологию, психологию и вот теперь в культурологию» [Новиков, 1993, с. 84]. В настоящей работе мы не будем подробно останавливаться на тенденциях и основных положениях развития «гуманистической географии», «культурной географии» на западе и их разноплановых аналогов в нашей стране [см. Туровский, 2001]. Из многообразия междисциплинарных концепций подобного характера следует современная диверсификация подходов в географии, так или иначе связанных с перестройкой «классической» советской географии на основе внедрения в нее элементов культуры и культурного наследия, восприятия и познания, представлений о реальности. Нас здесь будут интересовать только те географические (!) концепции, которые имеют непосредственно «выход» на создание КГХ. Более того, и в их отношении мы рассмотрим только прямо предложенные пути к комплексности. Среди этих работ мы назовем: концепции Советского пространства и Культурного ландшафта В.Л. Каганского [Каганский, 1997, 1999, 2001 и др.]; концепцию географических образов Д.Н. Замятина [Замятин, 1999, 2001 а, б, 2002, 2003]; также к теме образов обращаются в схожем ключе Н.Ю. Замятина [Замятина, 2001, 20026, 2003] и О.А. Лавренова [Лавренова, 1998], а также С.С. Каринский.

Культурный ландшафт и Советское пространство

В.Л. Каганский, строго говоря, не декларирует и никак не определяет, связи своего творчества с современными тенденциями в географии. Эта отличительная черта его теорий имеет своим следствием обособленность терминологии, автономность концепций. Однако это, во многом, и делает интересными его «конструкции», называемые обыкновенно теоретико-географическими. Каганский исходит из особого понимания и восприятия пространства, особого восприятия его как целостного культурного ландшафта. Строго говоря, он представляет не более чем свое собственное (т.е. субъективное) восприятие территорий, пространств, культуры и – шире – всего, что наполняет «культурный ландшафт». Недекларируемая субъективность в характеристике культуры в широком смысле как основы ландшафта – вот основная идея, привносимая В. Л. Каганским в многогранную ткань методик КГХ. При этом Каганский неявно указывает и на особенности самого процесса исследования – это путешествие + одиночество + мысль.

Каганскому принадлежит первое и по сути единственное последовательное и цельное описание пространства теперь уже бывшего СССР, построенное не по отраслевому принципу. Оно основано на принципах отбора характеристик в соответствии с восприятием ландшафта и главенством одних его черт над другими. Концепция Советского пространства выделяет основными чертами территории бывшего СССР: иерархичность, инверсии, необъяснимость, обязательную статусность, псевдосакральность, закрытость, мономасштабность, централизацию. Эти черты создают новую реальность, особое пространство, особое даже и своей оторванностью от реальной территории; но оно-то и есть «местообитание» граждан СССР. Это по сути – построение реальности на основе представления о внутреннем и внешнем восприятии культуры, определившей сущность территории и ее жителей (и наоборот). С другой стороны, результат этого построения концентрируется на особых «доминантах» – чертах, присущих пространству (см. выше). Таким образом, перед нами – образец построения КГХ на основе отбора главнейших черт и объяснения ими всех остальных составляющих того, что составляет сущность восприятия данной территории.

Географические образы

Понятие образа вообще достаточно распространенное и потому – многозначное. Об образах издавна говорили литературоведы и обыватели, имея в виду художественные образы (см. 2.4). Сущность «образа места» и их различия сформулировал Н.Н. Михайлов [Михайлов, 1948; см. 1.6]. Рассматриваемое здесь понятие основано на внедрении понятия образа из гуманитарных наук, где во второй половине XX столетия начали активно развиваться направления, связанные с исследованиями восприятия, памяти, познания и др. [см., напр., Найссер, 1981]. И сразу же этим построениям стали находиться применения, относящиеся к элементам пространства [см., напр., Голд, 1990; Линч, 1982; Tuan, 2002].

Особое место в негеографических исследованиях образов занимают многочисленные работы Г.Д. Гачева [Гачев, 2000, 2002а, б, 2003 или др.]. Собственно, их особенность и определяется тем, что Гачев исследует именно национальные образы мира, вычленяя в культуре народов, в традициях, в обычаях черты, обусловленные в той или иной степени природными условиями местообитания народа, историей формирования его (в основном, в территориальном разрезе) и др. По своей стилистике Гачев близок принципиально Каганскому – «автономность», особая терминология, понимание особого собственного образа жизни как атрибута процесса создания работ, и т.п. «Наш предмет – национальный космос в древнем смысле – как строй мира, миропорядок: как каждый народ из единого мирового бытия, которое выступает в начале как хаос, творит по-своему особый космос. В каждом космосе складывается и особый логос – национальное миропонимание, логика. <...> [Национальный космос] нам не сам по себе интересен (как его описывают науки о природе: география, биология, антропология), но натур философски: именно в его перерастании в национальный логос, национальный склад мышления» [Гачев, 2000, с. 298].

Параллельно подобные направления намечаются и в географии [см. Методика страноведческих..., 1993]. С 1990-х гг. география образов развивается и в нашей стране. Не только разработки Михайлова послужили основой внедрения этого термина. Суть его, во многом, объяснялась уже сущностью «характеристики» Баранского; об образах писал и Машбиц [Машбиц, 1998, с. 229-230], не объясняя, правда, соотношений образов и КГХ. Д.Н. Замятин развивает понятие образа, исходя изначально из хорологического направления. Параллельно шло «сращивание» с гуманитарно-научными пониманиями образа: и здесь нет единства в трактовке. Образ может представляться как «визуальный объект, «картинка», возникающая в сознании человека. Иногда образ рассматривается как совокупность различных (не только визуальных) представлений об объекте в сознании одного или группы людей» [Замятина, 2003]. В трактовке Н. Ю. Замятиной образ есть «определенным способом организованная, внутренне целостная информация о месте» [Замятина, 2003]. По Д.Н. Замятину [см. Замятин, 2002], «географические образы – это устойчивые пространственные представления, которые формируются в результате какой-либо человеческой деятельности (как на бытовом, так и на профессиональном уровне). Они являются, как правило, компактными моделями определенного географического пространства (или географической реальности), созданными для более эффективного достижения какой-либо поставленной цели» [Замятин, 2003, с. 48]. Близко к последнему пониманию подходит О.А. Лавренова, определяющая образ «как систему представлений о геообъекте, включающую в себя все нюансы его устойчивых культурных значений (в т. ч. стереотипные и символические)» [Лавренова, 1998, с. 12].

Создание географических образов (в любой из трактовок) представляется как путь характеристики любого элемента географической «реальности», основанный на отборе главных черт и мониторинге их трансформаций в динамике. В любом случае речь идет о вычленении какого-либо среза информации, связанной так или иначе образом с местом.

Заметим, что образы могут быть политико-географическими [Замятин, 20016; 2003, с. 144-284], экономико-географическими [Замятин, 2003, с. 285-318], культурно-географическими [Замятин, 2001а; 2003, с. 61-143] и др. Это свидетельствует о том, что географические образы вообще не претендуют на комплексность – образы дают мощный моментальный срез пространственных представлений. Однако, их использование в качестве инструмента и/или наименования КГХ представляется целесообразным. Другое дело, что само понятие образа слишком многозначно, поэтому возможности использования этого термина нам кажутся все же ограниченными.

Ниже (см. 5.5) мы еще вернемся к географическим образам в попытке органично вписать их в нашу концепцию КГХ.