Основная масса комплексных географических исследований в послевоенные годы XX в., как известно, базируется на схеме Баранского и стандартизации аналитического подхода к КГХ. Попытки отойти от стандартов, принятых в отечественной географии – представлялись, по крайней мере до последних лет, маргинальными. Книга Я.Г. Машбица «Комплексное страноведение» [Машбиц, 1998] подробно анализирует и критикует эти современные тенденции и будто бы предлагает пути решения, поэтому к ней мы теперь и обратимся.

Машбиц ищет пути соединения воедино различных, разнородных, иногда разобщенных данных о территории. «На конкретной территории оно [комплексное страноведение] соединяет воедино физическую, экономическую, социальную и политическую географию. В этом состоит важное для всей географии интегрирующее свойство комплексного страноведения. И такая соединенность географических и смежных наук не есть простое их арифметическое сложение. Это своего рода высшая математика, синтез составных частей территории и их глубинных свойств. В комплексном страноведении находят свое место различные виды страноведения, которые приобретают все более широкий характер» [Машбиц, 1998, с. 14]. Машбиц пишет, что комплексность достигается синтетическим путем, мало того, «комплексное страноведение можно рассматривать как высший синтез географических и смежных наук при изучении территории» [Машбиц, 1998, с. 21]. Далее автор «Комплексного страноведения» последовательно приходит к пониманию необходимости выделения некоего своеобразия каждой рассматриваемой территории, ее «необычности», различий, выделяющих ее среди других. «На целостность стран и их районов как территориальных систем и образований сильно воздействуют как раз черты их разнообразия и внутренних различий. Это именно то, что выделяет страны и районы среди других подобных целостных образований» [Машбиц, 1998, с. 29]. При этом необходимо обращать большее внимание на «психологические, этические, нравственные особенности населения, «социальный климат» территории, ее политическое своеобразие» [Машбиц, 1998, с. 30]. Таким образом, Машбиц уповает на большее вовлечение именно общественной географии в создание КГХ. Мы видим вновь стремление к возрождению антропоцентризма в географии, провозглашенного В.П. Семеновым-Тян-Шанским. Причины этого обращения очевидны в рамках современных тенденций гуманизации географии, но приводят они к неожиданным результатам.

Подвергаются критике достаточно многочисленные (!) суждения о том, что страноведение есть только «хранилище многочисленных данных», что оно необходимо лишь для первоначального сбора информации и проч. Действительно, кризис в региональной географии, обусловленный расцветом отраслевого, аналитического подхода сделал большинство имеющихся работ, призванных дать представление о территории – банально неинтересными и трудными для восприятия. Господствует представление о региональной характеристике как о своде данных обо всем. Об этом предупреждает, вернее, в этом же упрекает отечественных географов второй половины XX столетия Я.Г. Машбиц: «Очень легко впасть в утомительную и бесконечную перечислительность. И тогда комплексные страноведческие характеристики приобретают черты <…> немецкой камеральной статистики, становятся чем-то вроде бухгалтерской книги» [Машбиц, 1998, с. 44]. Другая проблема такого подхода – стандартизация большого числа характеристик разных по своей сути территорий, своего рода фордизм географии, закономерный на определенном этапе, но не вечный.

Вот каким представляется процесс создания КГХ, провозглашенных синтетическими, а не аналитическими: «Разнообразные собранные материалы обрабатываются с применением различных методик, всесторонне анализируются и по определенной программе представляются в виде географических описаний разных типов и различного назначения. Среди них и комплексные страноведческие характеристики, представляющие своего рода географический паспорт определенной территории. Комплексные страноведческие характеристики представляют одну из самых распространенных и весьма эффективных форм доведения специально обработанной информации о территориях для различных групп, потребителей» [Машбиц, 1998, с. 18; курсив мой – И.М.}. Остается неясным: а) критикуется все-таки аналитический путь или же он есть неотъемлемая часть процесса создания КГХ; б) как сочетается критика стандартизации с утверждением ее условием создания КГХ; в) паспорт – это просто красивый образ краткого свода знаний о конкретном объекте или же образец полной, но малоинформативной характеристики; г) где же распространен такой жанр как КГХ, если в книге неоднократно утверждается о неправильном понимании страноведения и комплексности. Однако нас будет интересовать все-таки основа метода решения проблемы комплексности и «реабилитации» географии, поэтому из этих замечаний важную роль играют только слова о паспорте. По Н.Н. Баранскому, «географическая характеристика относится к голому, протоколирующему описанию примерно так, как характеристика <...>, например, Анны Карениной у Льва Толстого, к паспорту той же Анны Карениной. <...> В паспорте <...> понимать нечего, его можно только механически запомнить. И когда таких подлежащих запоминанию «паспортов» набираются десятки и сотни, память начинает их путать» [Баранский, 1980в, с. 158]. Видимо, путь «паспортизации» исследуемых территорий есть путь аналитический, путь «России...» в лучшем случае и школьных учебников – в худшем. В этом видится – пока что – просто внутреннее противоречие.

Путь к комплексности Машбиц намечает в антропоцентризме и большем обращении к общественно-географической части географии. В чем это выражается – становится ясно как только происходит переход к авторскому варианту структуры КГХ.

Машбиц предлагает смену «традиционного» страноведения – новым, проблемным. В этом представляется переход к отбору информации для КГХ, т.е. переход к синтетическому пути в создании характеристики, к пути соединения характеристик и создания нового знания. В книге Машбица читаем: «Для совершенствования и усиления проблемности комплексное страноведение должно максимально полно включать типологические, зональные и макрорегиональные подходы и характеристики. Это означает, в частности, переход к анализу географических типов взаимодействия внутренних и внешних факторов социально-экономического развития» [Машбиц, 1998, с. 69]. Здесь видится своего рода компромисс между синтезом и анализом: регионы выбираются большие, синтетически, но рассматриваются аналитически.

Обосновывая проблемное комплексное страноведение, Машбиц пишет: «суть его заключается в переходе от универсальных и всеохватных покомпонентных характеристик к анализу ключевых и специфических проблем территории. Прежде всего, тех из них, которые определяют наиболее важные стороны природопользования, социально-экономического и этнокультурного развития» [Машбиц, 1998, с. 71]. Как видит специфичность территории Баранский? Как некую индивидуальную ее черту, отличающую ее от других. Как видит специфичность территории Реклю? Как изюминку территории, индивидуализирующую ее среди многих, делающую именно ее привлекательной для читателя, исследователя, путешественника. Как видит специфичность территории Машбиц? «...Основное внимание уделяется выявлению и показу ключевых проблем территории. Среди них ресурсообеспеченность, характер использования территории, природопользование, «количество» и «качество» территории, специализация и сочетания различных структур хозяйства (с упором на территориальную структуру), инфраструктурное оснащение территории, территориальная организация общества, развитие и роль районов...» [Машбиц, 1998, с. 72]. Другими словами, получается, что, по Машбицу, специфика территории определяется универсально для любой территории, выбирается лишь среди определенного строго обозначенного круга направлений, специфика каждой конкретной территории не индивидуальна! К этому и сводится антропоцентризм Машбица: центральной чертой КГХ становится человек и его деятельность, «проблемность комплексных страноведческих характеристик проявляется в том, что изучаемая страна (и район) рассматривается в свете и под углом зрения основной хозяйственной специализации» [Машбиц, 1998, с. 73], отбор производится, но только из «заведомо главных» принципов – связанных с человеком. Отсюда логично производится вывод, что раз КГХ есть продукт отбора главного из определенных черт, то необходим обзор этих черт, последовательный, но неравномерный, с большим вниманием к «главному». Другими словами, схема! Поэтому Машбиц и предлагает программу (или схему) КГХ, отличающуюся от таковой Баранского. Но отличия эти – только в большем внимании к населению и его характеристикам.

Таким образом, Машбиц указывает на проблему: схема препятствует «истинной» комплексности, поэтому требуется трансформировать существующие принципы КГХ. Но он не предлагает ничего, кроме модификации самой схемы. Проблема сочетания анализа и синтеза как пути к структурированной, но единой характеристике решается путем изначальной трансформации схемы в расчете на универсальные главные аспекты всех территорий в контексте современности. На самом деле, решение подобной проблемы во «Всеобщей географии» [Реклю, 1898] тоже, как и здесь, компромиссно, только у Реклю происходит внутренняя модификация объема и содержания достаточно аморфно и неточно обозначенных глав с упором на индивидуализацию.

При всех недостатках работы Машбица [Машбиц, 1998] нельзя не отметить ее чрезвычайной важности; и не только как индикатора и выразителя современной ситуации в географии, но и как предвестника целого ряда методов, которые могут привести к иным решениям проблемы, поставленной в книге. Это, прежде всего, упор на полимасштабность («игру масштабами») как путь совмещения территориальных единиц разного ранга, выделения своеобразия территории на различных иерархических уровнях исследования [Машбиц, 1998, с. 213]. Выделение своеобразия на разных уровнях приводит к внедрению понятия генерализации в теорию КГХ, а все это вкупе неизбежно служит причиной обоснования метода ключей, т.е. выделения наиболее интересных объектов для детальной характеристики [Машбиц, 1998, с. 214]. Другими словами, символ отбора информации, о которой мы говорили выше – материализуется, предстает уже не в виде абстрактного образа или идеи, а в виде (по-прежнему) образа, но имеющего на своем непосредственном пути к читателю и к территории своего рода «посредника» – объект-«ключ». Наконец, Машбиц обосновывает на основе сравнительного метода метод аналогов. Однако и здесь говорится об опасностях такого подхода, об ограниченности его, о пределах аналогов.

Рассмотренные нами особенности работы Машбица во многом обусловлены своеобразием самого понимания, что же такое КГХ. Понятие комплексности не представляется однозначно определенным. Возможно, именно понимание комплексности предопределило выбор пути решения связанных с нею проблем Машбицем. Подход Машбица во многом характерен для всех исканий отечественной послевоенной географии в области комплексности. Большинство авторов основываются на том, что «географическая среда претерпевает все более сильные изменения. Меняются способы использования ресурсов и самой территории, а вместе с ними и картина ее пространственной дифференциации. Это требует постоянного обновления и усовершенствования глубоких аналитико-синтетических характеристик различных <...> территорий» [Гохман, Машбиц, 1976, с. 44]. В связи с этим основной идеей модернизации КГХ становится расширения их содержательного охвата. «Главнейшей тенденцией остается обогащение содержания страноведческих характеристик основными представлениями географических наук, как общих, так и отраслевых» [Абрамов, 1976, с. 86]. В связи с этим все большее количество исследователей склоняются к недекларируемому отходу от комплексности в пользу конкретной специфики. Например, по С.Б. Лаврову и Г.В. Сдасюку, «страноведение должно учитывать роль общих глобальных проблем и специфическое их переплетение в каждой отдельной стране» [Лавров, Сдасюк, 1981, с. 62]. Более подробно вся дифференциация подходов представлена и классифицирована, например, в [Мироненко, 1992]. Особняком стоят работы Ю.К. Ефремова, который теоретическое обоснование строения КГХ, совпадающее с общими тенденциями [Ефремов, 1960, 1976], сочетает с блестящими КГХ, часто не соответствующими и его собственным методологическими разработками [Ефремов, 1948], и отдельными призывами обратиться к идеям Баранского о настоящей характеристике [Ефремов, 1981].

Можно сказать, что «проблемные» и близкие им подходы второй половины XX в. есть своего рода симбиоз двух путей к комплексности: синтетически рассматривается весь мир, а далее вместо индивидуального подхода к каждой территории проводится традиционный ее анализ.